Снова, как всегда внезапно, подкралась зима. Пришел холод, запахло по-зимнему. Снежный кот быстро-быстро натряс с хвоста много снега, и за окном как будто пришёл и разлёгся всеобъемлющий белоснежный пушистый песец.
Мы спрятались в чужой норе вместе с котами. Маленький толстый Фубус и глупая мягкая Суслюна, похожая на рахат-лукум, помогали нам изо всех сил: они давили, они лазили, прыгали, бегали, тихонько пискали, особенно ночью, аппетитно хрустели, лазили в кефир и в шкаф. Мы утомляли их на разные лады, хватали за лапы и гладили за шерстку, не давали спать, а они смотрели на нас тупыми давлеными мордами, обещая насыщенный ночной моцион. У Суслюны до конца не втягиваются когти, поэтому она не умеет ходить тихо. У Фубуса толстая попа, поэтому он не может запрыгнуть на комод. Суслюна любит норы и охотиться. Она лежит на книгах, свешивает лапы и хвосты, подкладывает ноги под подбородок. Её можно гладить против шерсти. Фубусу всегда не дают. Всем дают, а ему не дают. Он часто плачет. При этом он всегда знает, когда дают, и надеется, что в этот раз ему всё-таки дадут. Он с надеждой заглядывает в глаза, но мы не поддаёмся.
Они очень милы и весьма гнусны. Они часто врут, но они забавные. На них весело ронять подушки. Они смешно падают. Суслюна тянет лапу к украшениям, сидя на комоде, жалобно плачет, не может достать, шмякается на пол, прячется. Фубус всегда оказывается за спиной и внимательно смотрит, как в фильме ужасов. У них человеческие лица.
Под кучкой разлапистых елей нет снега, там ещё осень, и даже как-то теплее. А в мире, оказывается, есть много вкусных рыб (не язь). И я умею их жарить.
Мы нашли артефакты на затерянном острове прежде, чем он погрузился в пучину. Потому что мы банда!
Орден Порядка стройными рядами гонится за легионами Инферно, а за мной гонятся мои мысли. Сонное подсознание очень хочет получить контроль над телом и уронить его в сон. Чувствую себя как тупухоль и зевотное. Почему-то очень хочется впасть в спячку.
Мы спрятались в чужой норе вместе с котами. Маленький толстый Фубус и глупая мягкая Суслюна, похожая на рахат-лукум, помогали нам изо всех сил: они давили, они лазили, прыгали, бегали, тихонько пискали, особенно ночью, аппетитно хрустели, лазили в кефир и в шкаф. Мы утомляли их на разные лады, хватали за лапы и гладили за шерстку, не давали спать, а они смотрели на нас тупыми давлеными мордами, обещая насыщенный ночной моцион. У Суслюны до конца не втягиваются когти, поэтому она не умеет ходить тихо. У Фубуса толстая попа, поэтому он не может запрыгнуть на комод. Суслюна любит норы и охотиться. Она лежит на книгах, свешивает лапы и хвосты, подкладывает ноги под подбородок. Её можно гладить против шерсти. Фубусу всегда не дают. Всем дают, а ему не дают. Он часто плачет. При этом он всегда знает, когда дают, и надеется, что в этот раз ему всё-таки дадут. Он с надеждой заглядывает в глаза, но мы не поддаёмся.
Они очень милы и весьма гнусны. Они часто врут, но они забавные. На них весело ронять подушки. Они смешно падают. Суслюна тянет лапу к украшениям, сидя на комоде, жалобно плачет, не может достать, шмякается на пол, прячется. Фубус всегда оказывается за спиной и внимательно смотрит, как в фильме ужасов. У них человеческие лица.
Под кучкой разлапистых елей нет снега, там ещё осень, и даже как-то теплее. А в мире, оказывается, есть много вкусных рыб (не язь). И я умею их жарить.
Мы нашли артефакты на затерянном острове прежде, чем он погрузился в пучину. Потому что мы банда!
Орден Порядка стройными рядами гонится за легионами Инферно, а за мной гонятся мои мысли. Сонное подсознание очень хочет получить контроль над телом и уронить его в сон. Чувствую себя как тупухоль и зевотное. Почему-то очень хочется впасть в спячку.